(Начало в №13 «С-А», от 21 февраля 2017г., «В глубинах памяти»)
Окружная дорога
Ровно через год наше село буквально в одночасье закружило в водовороте неожиданных событий. Однажды – в середине апреля 1944 года – возле школы послышался рокот больших машин.
У нас как раз был сдвоенный урок по арифметике. Учительница быстро прошла мимо парт к большому окну, чтобы посмотреть и принять какое-то решение. Из-за рокота мы ее не слышали, так как дорога проходила всего в пяти метрах от крыльца школы. Мы, не сговариваясь, последовали за учительницей и молча наблюдали за происходящим.
Всех интересовало, откуда прут и куда направляются машины. Мы уже кое-что понимали. Три года шла большая война, и задавать такие вопросы мы не имели права. Ответ на последний вопрос мы получили сразу.
Поравнявшись с нашим окном, машина с окнами на высоких бортах завернула влево и начала спускаться вниз по косогору на большую поляну. За ней проурчали пять таких же. Дальше проехали два автокрана, две автозаправки, полевая кухня и с десяток машин с большими железяками.
Выстроив машины в одну линию, шоферы заглушили моторы. И сразу наступила тишина, от которой зазвенело в ушах. Наконец, послышались голоса:
— Это не военные…
— Я таких машин не видел.
— Интересно. Что они здесь забыли?
Старая учительница кое о чем, конечно, догадалась, но говорить об этом не стала – всему свое время.
— Ребята, давайте сделаем большую переменку. После того, что там увидели, вся арифметика выскочила из головы. Постойте на крыльце, может, что-то прояснится.
Мы вышли на большое крыльцо, уселись на его ступеньки и молча наблюдали.
Прибывшие на машинах выставили из бытовок табуретки. Вскоре из леска притащили сухую траву, сушняк и, поломав его на куски, всей компанией задымили цигарками вокруг костра.
О чем они разговаривали, нам было неведомо. Но, судя по количеству спецтехники, задача у команды была тяжелая и весьма срочная.
Вскоре от костра отделился мужик в темной форме, с фуражкой на голове и не спеша направился к нам. Поздоровался. Вытащил из нагрудного кармана блокнот, полистал и начал читать.
— Председатель сельсовета Ананий Петрович… Кто-нибудь знает этого человека?
Все посмотрели на меня. Кто-то даже произнес:
— Это же твой дед…
Теперь мужик смотрел только на меня.
— Как звать?
— Вовка.
— Поедем со мной. Вдвоем быстрее найдем твоего деда. А вы, ребята, передайте учительнице, что Владимира привезем сразу, как только отыщем его деда.
Мужик вышел на дорогу, кому-то махнул рукой. Одна из бытовок вырулила из ряда и подкатила к нам. Меня посадили рядом с шофером, и мы поехали вдоль села.
Мужик опять вытащил блокнот и назвал фамилию председателя колхоза. Деда Долгошеева я хорошо знал, поэтому ответил сразу же:
— Это здесь рядом, я вам сейчас покажу. У него собачка маленькая, но злючая, как сатана. Если кого невзлюбит, ни за что не пропустит во двор. Если хотите, я сам забегу, узнаю, дома ли он.
— Напугал ты меня дедовой злючкой. Так и быть, я буду ждать возле калитки.
До Долгошеевых оставалось проехать три двора. Я сразу показал на дом. Мой шеф сразу выдал команду шоферу остановить машину.
— Дальше пойдем пешком, так надо. Если дед дома, пусть выйдет до калитки. Если спросит, кто домогается, скажешь: Николай Иванович. Он поймет.
Во дворе было тихо. Я приподнял кольцо с калитки, шагнул внутрь двора и огляделся вокруг. Главное, чтобы эта Жучка не подскочила сзади. Кажется, пронесло. Зазвенев цепью по натянутой проволоке, Жучка залилась голосистым лаем. На крыльце появилась бабушка.
— А старик сейчас на базе.
Я сразу вернулся к Николаю Ивановичу.
— Старик Долгошеев сейчас на базе. Это в конце села, где все колхозные постройки. А сейчас через два двора будет двор моего деда.
Николай Иванович махнул шоферу рукой, чтобы следовал за нами.
Бабушка Черноброва как раз была во дворе. Она всегда чем-нибудь меня угощала. Но сегодня, едва услышав слова про базу, я пулей вылетел со двора.
— Дедушка тоже на базе.
Николай Иванович дал знак шоферу. Мы вышли на дорогу, сели в машину и покатили дальше. Вернее, запрыгали по вымоинам грунтовой дороги.
После таяния снега дорогу сильно развезло. Шофер старался ехать посередине дороги, от ямки к ямке, не торопясь, но и не останавливаясь. Машина натужно урчала, из-под колес вылетали большие ошметки грязи. А позади колея сразу наполнялась водой.
Николай Иванович озабоченно смотрел на дорогу и на то, как смачно чертыхался пожилой шофер. Он уже чувствовал: работы здесь – непочатый край. Надо очень торопиться.
Вскоре промелькнул наш дом. Здесь самое высокое и сухое место. Дальше слева Белоусовы, через три двора дед Гаевой. Здесь тоже высокое место, но выше двора к самому лесу сплошные родники, и потому от зыбучих плывунов дорога мокрая даже в жару.
От дела Гаевого дорога круто уходила вниз до самой речки. Наши деды с землеустроителем Смирновым очень хорошо продумали, где быть селу. Ни село, ни дорога, ни даже огороды не затапливались во время больших наводнений.
Все колхозные постройки стояли недалеко от речки, но ни одного стока от ферм в нее не попадало. И потому раков, гольяна и вьюнов хватало на всех желающих. Во время разлива речки появлялись сомики и даже щучки.
Возле базы шофер развернулся и заглушил мотор. Мы с Николаем Ивановичем отправились на поимки обоих дедов.
Нашли в доме, который коротко назывался кормозапарник. В нем были большая печка с котлами и длинный дубовый стол на врытых в землю столбах. Вокруг стола толстые, широкие лавки.
В домике было жарко, пахло вареными очистками, запаренным рубленым сеном. На лавках сидели старики и женщины, отвечавшие за сохранность коров, телят, овец и курочек. Дед Пашко и дед Макар, отвечавшие за стадо лошадей и стадо рабочих быков, были на своих объектах.
Речь не шла о каких-то рекордах. Задача была трудной, но понятной: сохранить поголовье любой ценой и выполнить поставки мяса, масла, яиц и шерсти. Это нужно Родине, чтобы победить в этой окаянной войне. Об этом и шел разговор перед нашим появлением в этом доме. Николай Иванович перезнакомился со всеми и повернулся ко мне:
— Благодарю, Владимир, за помощь. А сейчас скажи шоферу, чтобы отвез тебя в школу.
— Николай Иванович, меня в школе будут спрашивать. Что мне сказать ребятам?
— Скажи коротко: мы приехали строить дорогу.
Шофер сидел на ступеньках амбара и смолил свою самокрутку. Очень хотелось обратиться по имени-отчеству. К сожалению, я не знал ни того, ни другого, Пришлось сказать словами его шефа.
— Николай Иванович сказал, чтобы вы отвезли меня в школу. Но я думаю, негоже трястись по селу в такой большой машине. Я мигом до школы доберусь.
— Ты, парень, все правильно рассудил. Действительно, негоже… Да и горючка сейчас на вес золота. Мы будем у вас все лето – еще увидимся.
В школе было тихо, Я подумал, что всех раньше времени отпустили домой. Без стука открыл дверь и опешил от неожиданности. Оказалось, учительница не стала объяснять новую тему. Записала в дневники номера новых задач вчерашнего урока и разрешила ребятам сделать домашнее задание прямо в классе.
Увидев меня, все положили ручки. Я не стал таиться от учительницы и ребят двух классов.
— Николай Николаевич велел всем сообщить, что они прибыли строить дорогу.
Эта новость всех сразу успокоила и удивила. Москва так далеко, своих дел невпроворот, но тем не менее озаботилась нашими судьбами. Это значило только одно: в этом затянувшемся лихолетье мы выстоим и победим.
Уже поздно вечером в каждый двор заглянул председатель сельсовета. Вахтовка везла приезжих мужиков. По одному, по два человека Ананий Петрович по списку оставлял на ночевку и отправлялся дальше.
Нам достался худой, неделю не бритый мужик лет тридцати. Он сразу сказал, что ужинать не будет, так как у них уже заработала полевая кухня. А утром, едва забрезжит рассвет, он уйдет.
Мать сразу забеспокоилась, куда без обиды постелить гостю. До сих пор мы, дети, спали на полатях. Мама спала на большом топчане. Часто старший брат, когда на полатях было слишком жарко, сдваивал две широкие лавки, стелил толстую рогожу и вместо одеяла укрывался старым кожушком.
Теперь мама решила перейти к нам на полати, брату достанутся лавки, а Алексею, нашему гостю, топчан будет в самый раз. Брат с этим решением согласился, но гость настоял на своем.
— Это только на одну неделю. Завтра подвезут бараки, быстро соберем и начнем строить вашу дорогу. Я буду уходить очень рано. Лавки возле окна, рядом дверь – такое меня даже очень устроит.
Мы с Алексеем сдвоили лавки. Мать вытащила из-под подушек на топчане толстую рогожу и застелила лавки. Увидев эти хлопоты, Алексей вышел из дома, уселся на лавку под большой березой и начал неторопливо скручивать свою цигарку.
На следующий день в школе только и говорили о каком-то БАМЕ. Карты страны в школе не было. Любопытство заставляло нас пристально наблюдать за тем, что делалось на большой поляне. Там, где всегда паслись коровы и лошади, теперь в две смены урчало, сверкало и напоминало большой переполох в муравьиной избушке.
Через три дня мы нахватались от сварки таких зайчиков, что учительнице пришлось отменить занятия, связанные с чистописанием. Словно запорошенные колючим снежком, глаза отказывались нам служить. Мы терли их кулаками, но это не помогало. Учительница, увидев наши мучения, набралась храбрости и пошла к Николаю Ивановичу на переговоры. Объяснила ему ситуацию со школярами.
— Половина ребят маются с непослушными глазами. Не могут ни читать, ни писать.
— Это мой недогляд. Надо было в первый же день пойти к вам на урок и кое-что объяснить. Эта беда исправима. Надо пару дней промывать глаза холодным чаем. А в дальнейшем не приближаться к местам со сварочными работами. Через недельку мы поставим небольшой забор, и тогда ваши буренки не будут заглядывать в наши гаражи. Да и ребята дальше забора уже не зайдут.
Действительно, после чайных примочек резь в глазах прекратилась, и мы воспрянули духом. А то совсем приуныли, думали, что ослепнем. Теперь наше любопытство сменилось удивлением.
Большая поляна преображалась на глазах. Появились жилые бараки, просторные гаражи для ремонта техники, заработало освещение для ночной смены. Дорожники закольцевали всю поляну и лесок легким забором, поставили ворота для машин и калитку для работяг.
Через два дня возле калитки появилась большая будка. А чтобы ей не было скучно, поставили табуретку и усадили на нее Гошу. Теперь автоколонну мимо Гоши не проскочить. Он и вахтер, и сторож, и часовой. А еще старик был хорошим сапожником и заодно открывал, закрывал ворота.
Ровно через неделю, как и было оговорено, все постояльцы перебрались в свои бараки. Алексей в этот вечер пришел раньше обычного. Мы с трудом его узнали. Он снес бритвой на лице свои заросли и стал похожим на молодого студента.
— Зашел поблагодарить вашу маму за гостеприимство.
— А мама еще не пришла с работы.
— Об этом я уже догадался. Скажете, что я приходил. На прощанье я подарю вам свой ножик – пригодится на кухне.
Алексей положил нож на стол. Виктор взял нож в руки, провел пальцем по лезвию.
— Очень хороший… Маме понравится.
А хотите я вам фокус покажу.
Алексей вынул из кармана газетную бумажку для самокруток и оторвал два маленьких кусочка. Пальцем намочил бумажки слюной и прилепил их к лезвию ножа. Повертел ножик перед нашими глазами и положил на стол.
— Теперь ножик ваш. Я ухожу. У нас сегодня новоселье.
И ушел. Я первым схватил ножик. Никаких бумажек на нем не было. Вот так фокус. Мы минут пять искали на полу эти бумажки, но они как в воду канули. Вышли во двор, прошлись по дорожке. Вернулись ни с чем. Смотрим, на наружной стороне двери приклеены загадочные кусочки газеты. Маме, действительно, ножик очень понравился.
Владимир ДЗЕМИН
Продолжение следует.
