Когда пчеловоду подумать о своем житье-бытье, если не осенью — горячая пора медосбора давно позади, а пчелы, натруженные за сезон, отдыхают в зимовнике.
Мед есть, нет спроса
Да, подпортило нервы нашим пчеловодам нынешнее лето. Непогода, скачки температур: то холод, то жара. Два года подряд липа цвела практически впустую: цвет где дождем смыло, где сам осыпался, не дождавшись пчелы. Пасечники, вместо того, чтобы контролировать приносы на уликах, подкармливали своих крылатых тружениц.
В этом году первые взятки пошли, наверное, уже в начале июля. Липа с лихвой компенсировала затраты и нелегкий труд. Новопокровские пчеловоды, например, кто вывозил пасеки в Михайловский район, по 110-120 килограммов меда с улика накатали. Вострецовцы столько же подняли и без кочевки. Остальные, кто не покидал свои точки, — по 60-80 килограммов с пчелосемьи.
Абсолютно достоверной информацией о медосборе-2017 в районе, конечно, не обладает никто, но в среднем, по данным, которые удалось собрать путем опроса пчеловодов, килограммов 80 с пчелосемьи будет.
Как сказали в Красноармейской станции по борьбе с болезнями животных, призванной следить за качеством и безопасностью продукции на территории района, часть меда ушла в Сочи, Иркутск, Хабаровск, на Сахалин. Еще часть, вероятно, разошлась по городским рынкам Приморья и по местным потребителям. Но основная масса сладкой продукции все же осела в хозяйствах.
Рынок в этом году очень нестабильный. Нет, мне называли счастливчиков, которые смогли сдать продукцию по 200-250 или 175-180 рублей за килограмм, но их совсем мало. Вообще же, оптовики больше 150 рублей за килограмм меда нынче не дают, а то и вовсе нет спроса.
Это крепко бьет по экономике семей, для которых пасека — основной заработок, предприятий и в целом пчеловодческой отрасли.
— У нас цех по переработке меда стоит, — говорит Николай Юкланов, замдиректора ООО «Нектар» из Новопокровки, — мы не можем вклиниться даже в какой-нибудь супермаркет, чтобы он забирал продукцию хотя бы по себестоимости.
— Продажи частным лицам, — рассказывает о своей ситуации Дмитрий Кучеров, глава фермерского хозяйства из с.Вострецово, — идут неплохо. А вот крупных покупателей нет. Маленькую партию в этом году я отправил на Камчатку, немного Иркутск хочет купить, образцы меда пойдут в Кемерово, Сочи, Москва заинтересовалась. Медовые отходы берет кондитерская фабрика во Владивостоке.
Дальним регионам документы на мед не нужны, а вот кондитерка требует. У меня есть паспорт пасеки, сдаю анализы постоянно, на мою продукцию выписывают ветеринарное свидетельство, но на цену это нисколько не влияет. А чтобы хозяйство как-то развивалось, закупочная цена на килограмм качественного меда должна быть не менее двухсот рублей за килограмм.
У Дмитрия Кучерова, пожалуй, самая большая частная пасека в районе — 250 пчелосемей. Пчелохозяйство с богатой историей, научным подходом в работе. Еще при жизни отца Анатолия Никаноровича Кучерова здесь занимались селекцией, выводили породу самых жизне- и работоспособных пчел.
В годы большого мора пчел пасека была донором для других хозяйств. Перенять опыт и ради научного интереса сюда приезжали пчеловоды и представители научных кругов Приморья, центра России и дальнего зарубежья.
Об этом я знаю не понаслышке. Четырнадцать лет назад за журналистским материалом я приезжала в Филькин ключ, где располагается пасека Кучеровых. Помню, больше всего меня поразили пчелы, которые не кусаются, и вкус бархатного меда. Такого в своей жизни я больше не пробовала.
Дмитрий, как наследник и продолжатель отца, и сегодня держит марку. Мед с его пасеки соответствует не только действующим в России стандартам качества, но и мировым. И в первую очередь это касается доли влажности в продукте.
— Я обязательно жду, — говорит Дмитрий, — когда мед созреет, и пчелы его запечатают. Когда сливаю его в бочки, влажность составляет 17 процентов. Чем больше мед находится в улье, тем лучше. Он, как коньяк, выстаивается, и вкус его становится изумительным. Он может стоять и два, и три года, и будет еще вкуснее.
К сожалению, этой технологии сегодня придерживаются далеко не все.
О качестве-то забыли
В конце семидесятых и даже в начале восьмидесятых в Красноармейском районе существовало специализированное предприятие – Краноармейский пчелосовхоз, который насчитывал несколько тысяч пчелосемей, в коопзверопромхозе было 26 пасек, пчел имели некоторые совхозы, лесхоз.
Централизованными закупками меда занималось государство, оно же отвечало за его переработку и качество. С перестройкой отрасль отпустили в свободное плавание, и сегодня она представлена в основном частными пасеками, где каждый сам себе и пчеловод, и зоотехник, и менеджер. Поэтому, естественно, пчеловодство района, как и Приморья в целом, очень сильно сдало позиции в объемах производства — по расчетам, Приморский край может ежегодно давать 50 тысяч тонн меда, а собирает всего пять.
Страдает и качество.
Сегодня в районе, по информации Красноармейской станции по борьбе с болезнями животных, зарегистрировано 38 пасек, где содержится 4000 пчелосемей. 1575 из них приходится на Новопокровское поселение, около 1000 находится в Вострецово. Остальные разбросаны по всем населенным пунктам. Даже на Востоке, в горняцком поселке, есть люди, которые держат пчел. Однако больших пасек, где производством меда занимаются фактически профессионально, — единицы.
А мелкие пчелохозяйства в большинстве своем катают жидкий мед, не зарегистрированы и даже не имеют представления, что такое ветеринарный паспорт пасеки.
Многие чересчур увлекаются обработкой. Накануне медосбора дают пчелам антибиотики, применяют средства от клеща, гнильцовых болезней, нарушая все ветеринарные правила. Естественно, это потом остается в меде.
Все сказанное ни в коем случае нельзя расценивать как камень в огород местных пчеловодов. Низкое качество меда сегодня — беда общая для Приморья и, если хотите, для всей России.
Еще в феврале 2016 года Россельхознадзор отметил значительное ухудшение качества меда в стране. Было исследовано 119 образцов, из которых 13% оказались загрязнены метаболитами нитрофуранов. Эксперты также выявили в меде метронидазол и антибиотики тетрациклиновой группы, наиболее активно применяемые в животноводстве.
Требования к качеству и безопасности продукта ужесточились. Помимо нового ГОСТа, определяемого массовую долю воды — не более 20 процентов, разработаны еще 12 национальных стандартов, в том числе и на определение сахаров, этанола и антибиотиков.
Не только недобросовестные пасечники «подмочили» репутацию приморского и в целом отечественного меда. Большую роль в этом сыграл фальсификат, наводнивший рынок в последние годы. Немалую лепту внесли и перекупщики. В погоне за барышами они скупают по дешевке и хороший, и плохой мед и продают, что называется, с одного розлива.
Несколько лет назад китайцы по такому же принципу активно покупали приморский мед, а сегодня отказываются от него, ратуя за качество и заботясь о здоровье граждан своей страны. Фирмы из центра России, специализирующиеся на продажах меда, научились бодяжить дешевый хлопковый, подсолнечный с липовым, выдавая его за чистый приморский продукт.
Все это привело к тому, что в западных регионах России и за рубежом наш мед стал вызывать большое недоверие. Серьезные компании работают теперь только с проверенными поставщиками, поэтому не стоит удивляться, что так резко упал спрос на мед.
А в условиях, когда конечный продукт деятельности пчеловодов остается нереализованным, трудно говорить о жизнеспособности самой отрасли.
Впрочем, это далеко не единственная проблема.
Рубили и рубить будут?
Вырубка медоносов, произрастающих в Уссурийской тайге, — вот что реально может привести к вымиранию пчеловодства.
Не секрет, что основной медосбор в Приморье приходится на цветение липы. Природная особенность края такова, что липа с разной долей присутствия распространена на 75% территории лесного фонда. Благодаря этому раньше в благоприятные годы Приморский край заготавливал до 45 процентов всего российского меда, и, начиная с 40-х годов, именно дальневосточный липовый мед был признан единственным в стране медом экспортного качества. Обеспечивалось это тем, что липа была запрещенной в рубку породой в регионах развитого пчеловодства, куда входила вся территория Приморского, значительная часть юга Хабаровского краев и ЕАО.
После изменения лесного законодательства липа стала промышленной древесиной, и с 2007 года началась ее активная заготовка. Ресурсная база пчеловодства оказалась под большой угрозой.
Наши районные пчеловоды, мне кажется, столкнулись с этой проблемой намного раньше. По крайней мере, в начале 2000-х на страницах газеты «Сихотэ-Алинь» уже публиковались материалы о хищнических рубках липы. Сегодня эта картина еще мрачнее. Пчеловодов, чьи пасеки находятся на участках аренды лесопромышленников, сгоняют с насиженных мест. Лес вырубается подчистую.
Взять то же Вострецово. Вокруг села исторически сформировались липовые рощи. Сегодня от них осталась полоска в радиусе пяти километров. Исчезнет она, загнутся и пчеловодческие хозяйства, которые в селе, где практически не осталось никакого производства, являются единственным источником существования для людей.
Пасека Кучеровых расположена в семи километрах от Вострецово, если брать по прямой, и непосредственно в зоне аренды ПСМК «Энергия».
— В этой границе, — говорит Дмитрий Кучеров, — все вырезали. На пасеке в 50-ти процентах радиуса лёта пчел уничтожена липа. А так как у меня 250 пчелосемей, это большая нагрузка на местность. И в этом году мне меда уже не хватило. Урожай составил на 30-40 процентов меньше, чем в деревне. Если там накатали 110-120 килограммов с улья, то я — всего 70. Приносы гораздо меньше стали.
А липа, говорят вальщики, вся дырявая, дуплистая, не то, что на деловую древесину, на дрова не годится, потому что не колется и не горит.
В этом году вострецовские пчеловоды в очередной раз поднимали на ноги общественность, заручившись поддержкой главы поселения, приглашали краевое телевидение. Но слишком разные весовые категории у понятий «общественное мнение» и закон, а именно он сегодня на стороне арендатора.
Война за липу идет уже порядка десяти лет, и единственным серьезным прорывом в ней в пользу пчеловодов можно считать распоряжение «О внесении изменений в лесной план Приморского края на 2009-2018 года», подписанное экс-губернатором ПК Владимиром Миклушевским в октябре 2016-го. Согласно документу, были расширены зоны покоя – территория лесного фонда с произрастанием трех видов липы — амурской, маньчжурской и таке, рубка которых не допускается. Они устанавливались на большей части Приморского края на лесных участках с преобладанием липы. Запрещено вырубать медонос и в трех километрах от стационарной пасеки.
А вот включение указанных видов липы в Красную книгу Приморского края правительство сочло нецелесообразным. Не прошел экспертизу и разработанный в марте 2017 года проект приказа Минприроды «Об утверждении перечня видов (пород) деревьев и кустарников, заготовка которых не допускается», куда вошли три вида липы: амурская, маньчжурская и таке. Аргументы лесопромышленников оказались весомее. К тому же Минсельхоз и Минвостокразвития никак не представили свои позиции. А говорить о значительном вкладе липы в кормовую базу для пчеловодства без проведения дополнительного исследования и оценок на текущий момент эксперты посчитали излишним.
В итоге в Заключении (от 16.08.2017 г. № 22963-СШ/Д26и) об оценке регулирующего воздействия на проект приказа сделан вывод «об отсутствии достаточного обоснования решения проблемы предложенным способом регулирования. Кроме того, сделан вывод о наличии в проекте акта положений, вводящих избыточные обязанности, запреты и ограничения для физических и юридических лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности или способствующих их введению, а также положений, приводящих к возникновению необоснованных расходов физических и юридических лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, а также бюджетов всех уровней бюджетной системы Российской Федерации».
Это значит, что в борьбе за липу пчеловодческое сообщество вернулось на исходные позиции, а еще – что лесозаготовители и лесопереработчики сегодня сильнее и подготовленнее, и на их стороне государство.
Где пчеловоды и где закон?
Вообще, у пчеловодов России с государством издавна складываются непростые отношения. Закон о пчеловодстве до сих пор отсутствует, хотя уже дважды предпринимались попытки его принять. В 1998 году Президент РФ Борис Ельцин отклонил подготовленный Госдумой и одобренный Советом Федерации проект федерального закона, ссылаясь на то, что нормы гражданского и иных отраслей права могут применяться и в области пчеловодства, следовательно, отдельный закон не нужен.
Гуляющий по Сети новый проект закона о пчеловодстве, внесенный депутатами Госдумы Г.А.Зюгановым, О.А.Лебедевым, К.К.Тайсаевым, также был отклонен председателем Государственной Думы Федерального Собрания РФ 20 апреля 2017 года.
И правовые отношения в отрасли по-прежнему в той или иной степени регулируются целым рядом законов: Гражданским, Земельным, Налоговым Кодексами, ФЗ «О личном подсобном хозяйстве», «О крестьянском (фермерском) хозяйстве», «О развитии малого и среднего предпринимательства в Российской Федерации».
К этому перечню теперь можно отнести и закон о дальневосточном гектаре. Многие приморские пчеловоды воспользовались им, чтобы взять земельные участки под пасеки. Однако и он не может помочь тем, у кого пчелохозяйства находятся на закрепленных арендой лесных участках.
А еще в прошлом году разработаны ветеринарные правила содержания медоносных пчел в ЛПХ, крестьянских хозяйствах и сельхозорганизациях. Утверждены они приказом Министерства сельского хозяйства Российской Федерации от 19.05.2016г №194.
В отсутствие федеральной нормативной базы многие регионы приняли свои законы о пчеловодстве. В ноябре 2013-го таковой принят и в Приморском крае. Правда, пасечники считают, что он носит формальный характер, поскольку был разработан без учета мнения пчеловодов.
Возродить нельзя погубить
По мнению группы приморцев, стоявших у истоков нынешнего Союза пчеловодов, пчеловодство как отрасль на данный момент в Приморье отсутствует, хотя, по подсчетам Приморского научно-исследовательского института, сегодня в крае работает около 4000 пчеловодов, в хозяйствах которых — 60 тысяч пчелосемей.
Возродить отрасль являлось одной из первых учредительных задач организации, но за два года мало что получилось. А главный тормоз — инертность пчеловодов, нежелание вникать в проблемы и делать что-то для себя и других. Большинству из них уже за 60, и они до сих пор живут по меркам советского времени.
И власти всех уровней, похоже, не слишком заинтересованы в развитии пчеловодства, иначе уже давно бы подняли, организовали… Даже для самозанятости населения.
Сергей Бутенко, теперь уже бывший председатель Союза, считает, что ситуацию может спасти только промышленное пчеловодство, основанное на грамотной культуре пчеловедения и масштабном производстве продукта. Мед-то нужен, и на российском рынке, и за рубежом, в тех же странах АТР, но в больших объемах и хорошего качества.
Задумываются о необходимости создания подобной ассоциации и некоторые пчеловоды района, чтобы отстаивать свои права и расти экономически. Но кто и когда сделает хотя бы первый шаг в этом направлении?
Ольга Руденко
