В предгорьях Сихотэ-Алиня, в бассейнах рек Дальнего Востока с непривычными среднерусскому уху, но такими родными для дальневосточников названиями — Бикин, Хор, Самарга, Иман, Хунгари, на их многочисленных притоках до сих пор проживают небольшие группы удэгейцев. И реки для них во все времена – это готовые пути-дороги.
Отлично зная территорию, удэгейцы прокладывали маршруты, комбинировали пеший и водный ход. Жизнь лесного человека — охота. На таежных реках много притоков — на них у охотников располагались угодья. Не идет пушной промысел, не добыл мяса, — река снова в помощь, взял снасти и — ты сытый, ведь едва ли не все удэгейцы — знатные рыбаки.
По рекам ходили на батах и оморочках. Бат — большая лодка-долбленка, управляемая длинными шестами, оморочка — лодка маленькая и облегченная, для управления которой служили двулопастные весла, а также короткие и длинные шесты.
Баты тоже были разные, как большие — 7-8 метров длиной, для перевозки тяжелых грузов, так и малые — 4-5 метров, для более легких. Длинная, долбленая грузовая лодка имела выступающий вперед лопатообразный нос, позволявший плавно скользить по реке, не разрезая поток воды, а как бы взбираясь на него, не создавая лишнего противодействия. Использовалась она прежде всего для дальних переездов. В длинный бат помещались не только все вещи целого хозяйства, но и вся семья.
Управляли батом два человека, один стоял на корме, а другой — на носу. Отталкиваясь шестом от дна реки и выбирая удобные и проходимые места, с более тихим течением, они поднимались или спускались по нескольку дней, если переезжали с места на место, и по нескольку недель, если сплавлялись за грузами в отдаленные селения.
Оморочка так же, как и бат, была выдолблена из цельного куска дерева, но рассчитывалась для плаванья одного человека. Использовалась прежде всего «по месту», во время охоты в летнее время и межсезонье. Тихо и беззвучно скользящая по протокам, она позволяла охотнику незаметно подойти близко к зверю на водопое или во время кормежки. В ней караулили зверя во время ночной охоты по протокам, и она же служила укрытием от дождя, а иногда и местом сна охотника. Для гребли использовались специальные двулопастные весла, для толкания — шесты.
Аналог оморочки, собранный из досок до сегодняшнего дня активно используется охотниками. Чтобы научиться удерживать равновесие и овладеть искусством управления такими лодками, нужны специальные навыки. Удэгейские дети начинали учиться управлению с детства. Делались оморочки индивидуально, как кому удобней, — «под себя». Материалами служили липа или тополь, с более податливой и легкой древесиной, из них получаются самые легкие лодки.
Меняли оморочку только когда износилась старая лодка, а старой пользовались, как говорят современные охотники, до самых дыр. К сожалению, в селах Красноармейского округа нет таких привычных удэгейскому глазу скоплений сохнущих на пологом берегу реки оморочек, но в соседнем Пожарском районе, где проживание этого коренного малочисленного народа более компактно, такую картину можно видеть до сих пор.
Насколько удивительно, ровно настолько и закономерно, но традиционный бат, претерпев технологические изменения, замену материалов используется до сегодняшнего времени. Незначительные изменения в форме оставляют эту форму лодки очень узнаваемой, хоть и сходной с лодками, эксплуатируемыми на других горных реках, но все-таки специфически дальневосточной.
Сегодня лодки снабжены моторами разной мощности — от 9,9 до 65 л/с, что значительно ускорило и облегчило промысловый быт удэгейцев. В каждой удэгейской деревне были свои лодочных дел мастера. Используемые материалы разнятся — кто-то до сих пор делает свой бат из кедровых досок, но многие перешли на сплавы алюминия и разные виды пластика. Длина его также варьируется от заказчика и может быть от 4 до 9 метров.
В культуре удэгейцев реки считались живыми существами. Рыбак, приходя на промысел, сначала делал подношение, кидая в реку пищу, спички или лист табака — все то, что имело для самого человека материальное значение, отдавали и делились ценным. Только после этого можно было просить об удачной рыбалке.
Рыболовство у удэгейцев имело большое значение. Промыслом рыбы занимались в основном мужчины. Сезонно ловили горбушу, симу, кету и заготавливали впрок солением и вялением. Подготовка к ходу кеты начиналась заранее. Еще в середине прошлого столетия в Большую Уссурку (Иман) кета заходила массово в таком количестве, что согласно воспоминаниям старожилов, опытный удэгеец-рыбак добывал острогой за две минуты восемь рыбин. Лодки, снасти, вешала для вяления, коптильни — все проверяли, чинили или делали новые. Ловили на удочки, сети, перемёты (длинная веревка с крючками, на которые привязывали либо пучок шерсти дикого кабана, либо живца: гольяна, хариуса или кусочки мяса), а также кололи острогами.
Во время хода кеты часто использовали лучение. Это старый способ рыбной ловли, который сейчас запрещен. Название его происходит от слова «луч», так как использовался факел, установленный на носу лодки — такой способ использовался в темное время суток, рыба поднималась на свет, и ее били острогами.
«Круглый год ловили ленка, хариуса, щуку, тайменя. Летом дети ловили гольянов и пескарей. Какого-то специального обучения для детей по рыбалке не было. Главным учителем был коллективный труд. Если отец умел делать лодки, то и сын учился. Также передавались умения плести сети, колоть рыбу, читать русло реки, управлять лодкой», — говорят удэгейцы, которые и сегодня свое свободное время предпочитают проводить на реке, взяв в руки любимую – надежные и «фартовые» снасти.
«Река для меня — это отдых с родителями, купание. Мне нравится ловить гольянов, особенно когда хороший клев. Первые воспоминание о реке: — я маленькая иду летом с семьей по тропинке на рыбалку».
«Рыбалка для меня — интерес, увлечение, хобби, отдушина от будней. Первая моя рыбалка была в Тимохово. Рядом с нашим домом был небольшой ручей. Мне было примерно 8 лет, когда я в узкое место ручья подставляла тазик и ловила маленьких рыбок. И с тех пор рыбалка всегда есть в моей жизни. Больших ленков научилась ловить на Арму, на «химию». Восторг, радость от победы над сильной рыбой сопровождает меня каждую рыбалку!».
«Живу в городе уже больше 20 лет, при выезде на реку уже при сборах появляется отличное настроение. При приезде на место чувствую соединение с природой. От рыбалки испытываю ощущение счастья, а если хороший клев, то испытываю детский восторг и гордость за себя. Любые выходные на диване я с радостью поменяю на выезд на реку. Такие чувства сложно испытать в обыденной жизни. Отличное средство от депрессии и уныния!».
«Для меня река — это единение с природой, выплеск эмоций, негативных и позитивных! Рыбалка для меня — хобби, не всегда есть время, но даже одна пойманная рыба радует, так как в каждом рыбаке живет фантазер, и при рассказе о добыче фантастически увеличивается и количество и размер улова!»
«Река для меня — успокоение, отдых от работы, возможность остановиться от бега обыденной жизни. Самые красивые, шикарные закаты всегда именно на воде! Душой могу отдохнуть только на речке!».
«Я люблю быть на речке в любое время суток. В ранее туманное утро, на тихом рассвете, когда вместе с солнцем просыпаются птицы и каждый листок блестит росой. В жаркий полдень, когда от реки прохладно, пахнет горячим камнем, травой и немного тиной. И, конечно, вечерами! С костром, запахом ухи, неспешным разговором, переходящим в ночь, когда небо отдаляется и рассыпается миллиардами звёзд.
Люблю иди на речку зимой. Снег хрустит под ногами, мороз кусает щеки, а внутри — предвкушение. И вот… ты, удочка и ожидание поклёвки. Оно может длиться 10 минут или час. Тонет поплавок, сердце на секунду замирает, рывок и долгожданная борьба с рыбой. Больше чем сам улов ждёшь этих секунд. После – радость: ты опять сумел, победил!».
В культуре каждого народа есть неотъемлемые понятия, которые срастаются с самим понятием и сущностью этноса. Несмотря на то, что «удэге» переводится как лесной народ, эти люди не мыслят своей жизни вдалеке от родных горных рек, видят их мощь, неуправляемый характер стихии и, безусловно, уважают кристальные воды родных Имана, Арму, Хора, Бикина и других рек, бегущих меж хребтов Сихотэ-Алиня.
При подготовке статьи использованы материалы
Оксаны Звиденной (Институт этнологии и антропологии РАН)
