Личный пример мужества
В зоне боевых действий могут возникнуть любые ситуации, их сложно предугадать и просчитать. Но Евгений (его фамилию мы не будем упоминать ввиду того, что в настоящее время он снова находится в зоне СВО), наш земляк, во многих экстремальных ситуациях проявил себя стойким и мужественным бойцом. Он и его отделение 18 дней удерживали позиции, находясь в полном окружении противника, и сумели найти выход, казалось бы, в абсолютно безвыходной ситуации.
Сон и явь
В духовке готовится мясо. Сочные куски свинины, замаринованные в специальном соусе, завернутые в слоеное тесто с кружочком помидора и сыром. Аромат готовящегося блюда разливается по кухне, щекочет нос…
«Бизон» проснулся от грохота прилетевшего снаряда, сглотнул слюну. Каждый раз, когда удается поспать, ему снится, что он — дома и готовит мясо: то запекает в духовке, то жарит шашлыки, а рядом — жена, дети.
Светает. Очень хочется есть, сводит живот, тем более после такого вкусного сновидения.
«Приеду домой, первым делом нажарю шашлыков и запеку мясо в духовке. Именно так, как приснилось». Эти мысли успокаивают бойца. А еще «Бизон» очень надеялся, что сегодня погода не подведет, и опустится долгожданный туман, который даст им возможность выбраться из окружения. Уже 18 дней в полуразрушенном доме северных дач под Угледаром, почти без еды и воды находятся девять человек отряда «Шторм».
По приказу командования они заходили сюда, сменить бойцов, удерживающих эти позиции, дня на три, до наступления основных сил, и чтобы взять с собой больше боеприпасов, ребята решили пожертвовать сухпайками. Переход к позициям был очень опасным, и лишний груз мог помешать мобильности, поэтому каждый из них взял банку тушенки и бутылку воды. Предполагалось, что если что-то пойдет не так, то продукты можно будет взять на нулевом рубеже, в так называемой зеленой зоне — на границе военных действий и тыла.
Их подняли ночью, чтобы уже в пять утра выехать. На это задание согласились не все бойцы, многие решили, что не готовы идти на верную смерть.
— Лучше на месте нас расстреляйте, — оправдывались они.
Остальные понимали, что там их ждут такие же ребята, как они, которые сидят в дачных домах под непрекращающимся огнем, без продуктов питания и воды, и там есть раненые, уже несколько дней умирающие на руках своих товарищей. Они ждут, когда их сменят. Уйти сами не могут, бросить позиции — значит дать нацистам возможность прорыва на этом направлении, а это не одна сотня жизней как военных, так и гражданских. Поэтому 30 человек отряда «Шторм» молча собирали в вещмешки необходимое и садились в машины, хорошо понимая при этом – вернутся не все.
По приезде на место проводник из 155-й бригады довел их до «нуля» и сказал:
— Дальше, ребята, сами, вот карта, вам идти туда.
Он показал направление, и бойцы двинулись в путь. Территория, которую им нужно было преодолеть, — это несколько километров степи, абсолютно открытого места с редко растущими плодовыми деревцами, которые в конце марта не могли стать укрытием даже ненадолго. На свой страх и риск, маневрируя, в полном обмундировании, бойцы бежали к дачам, надеясь только на помощь своего ангела-хранителя.
В это время со стороны противника шел непрерывный пулеметный и минометный обстрел, работали снайперы. К месту назначения большинство из них не дошли — пять пропали без вести, четыре — погибли, девять — получили ранения. До ближайшего дома добрались девять человек. В остальных пяти домах бойцы остались без смены и надежды на выход. Позже три дома поляки, а именно они были противниками на этом направлении, забросали гранатами с отравляющим газом, а сверху разбомбили танками. Ребята не выжили, стены дома просто рухнули и похоронили бойцов.
Два дома еще оставались в руках бойцов отряда «Шторм». Но позже ребята из второго дома смогли уйти, они оборонялись в течение 20 дней, умирали от жажды и голода, но продолжали отстреливаться. Изможденные, они выбрались из почти разрушенного дома, предварительно заминировав его.
Остался держать оборону в направлении северных дач один дом, в котором обосновались «Бизон» и его отделение. Наступление основных войск отменили, и ребята, находясь в окружении, постоянно рискуя своей жизнью, сдерживали прорыв противника в этом направлении 18 дней и ночей. Каждый день их пытались выкурить оттуда, они отстреливались, спали попеременно, урывками. Два-три раза в день противник устраивал на дом набеги, по ним работала артиллерия, танки, гранатометы. С каждым днем от дома, в подвале которого они укрывались во время артобстрелов, оставалось все меньше и меньше. Минометы прошивали его стены насквозь. И каждый раз ребята закладывали пробоины кусками кирпичей и другим подручным материалом, днем спасаясь таким образом от снайперов, а ночью — от тепловизоров, которыми они «оснащены».
На «нуле», прячась в подвалах во время артобстрелов, находились трое бойцов из их отряда с квадракоптером. Именно они, понимая бедственное положение своих товарищей, один раз в день присылали им с помощью квадрокоптера пол-литра воды, «Сникерс» и иногда — сигареты, которые покупали в ближайшем населенном пункте. На девять человек – это ни о чем, конечно, но хоть что-то.
Через неделю после захода, когда стало совсем плохо, а в теле чувствовалась неприятная слабость, все время хотелось пить и клонило в сон, они предприняли отчаянную попытку добыть еду — воду иногда им удавалось набрать из лужи, они ее фильтровали, как могли, и пили. Выбор пал на «Бизона» и молодого бойца, совсем еще мальчишку с позывным «Слон». Пройдя под пулями пару километров, они нашли два вещмешка с сухпайками и большую бутылку с водой. С этой добычей они сумели вернуться назад.
Вещмешки при массированном артобстреле бросают первыми — таким образом военнослужащие стараются избавиться от лишнего груза и стать более мобильными, поэтому наши бойцы неслучайно пошли на их поиски.
Когда у «Бизона» спросили потом, почему он тогда не ушел совсем на «ноль», а они со «Слоном» двигались именно в этом направлении, и у них была такая возможность, он сначала не понял самого вопроса:
— В каком смысле, почему не ушел? Приказ был — удерживать позицию до конца. Как вы могли додуматься до этого? Вместе пришли – вместе уйдем.
В этот день ребята под неутихающим обстрелом устроили настоящий пир. Большую часть еды решено было оставить и растянуть — неизвестно, сколько еще здесь сидеть. Сменить ребят пытались несколько раз, но ни одна группа так и не смогла пройти, открытая территория вокруг них простреливалась на несколько километров.
Во время массированных обстрелов, когда противник работал на уничтожение, поливал позиции огнем всех калибров, «Бизон» со своими бойцами сидел в подвале дома. Все молились, и, хотя он не был крещеным, слова молитвы повторял за другими.
– Домой приеду – обязательно покрещусь, — решил он в один из таких моментов…
Окончательно проснувшись, «Бизон» выглянул наружу в одну из выбоин в стене и не поверил своим глазам – долгожданный плотный туман окутывал все видимое пространство молочно-белыми клубами.
— Слава Богу, — прошептал он и попросил, не обращаясь ни к кому конкретно, — дай нам возможность всем выбраться живыми.
Бойцы не стали терять времени. Выходили по два-три человека. По пути встретили инженерную бригаду морпехов, которые тоже воспользовались густым туманом, чтобы добраться до них и решить свои задачи – заминировать дома. Ребята проводили их к дому и побежали бегом к штабу морской пехоты, находившуюся от них примерно километрах в пяти.
Узнав у морпехов точное направление, в котором нужно двигаться, «Бизон» пошел первым, за ним — все остальные, по его следам. Когда добрался до расположения командования, его остановили часовые:
— Кто такой, откуда?
Узнав, что он с северных дач, проводили в штаб.
Командование было в курсе, что они — в полном окружении, с каждым днем таяла их надежда на выход бойцов из этой зоны, и готовились документы на присвоение им орденов Мужества посмертно. Поэтому «Бизона» встретили так, будто он вернулся с того света – его радостно обнимали, хлопали по плечам, отдали приказ накрывать на стол, еще не до конца веря в произошедшее. Вся группа выходила полтора часа.
Уже позже, когда ребят накормили, напоили чаем, выяснилось, что «Бизон» прошел напрямик через минное поле, все остальные вышли по его следам. Образовавшуюся тропу стали использовать и морпехи, она очень сокращала путь к северным дачам.
Бойцов эвакуировали на 30 километров от линии фронта, где они смогли помыться, снять напряжение, позвонить родным. Дали добро всем отдохнуть 15 дней плюс пять дней на дорогу, чтобы набраться сил. Кто-то поехал в Ростов, Мариуполь, Донецк, а «Бизон» — в Приморье, домой.
Свой 41 день рождения он отмечал в кругу семьи в родной Новопокровке, угощая всех сочными шашлыками и блюдом из мяса, которое ему снилось. А через несколько дней на шее Евгения появилась и цепочка с крестиком.
Стоять до конца
Во время этого короткого отпуска мы и разговаривали с Евгением о войне, как она есть, о товарищах, о долге и смысле жизни.
Евгений еще в школе мечтал стать военным, но после ее окончания поступить на бюджет в военное училище не удалось, поэтому он сдал документы в железнодорожный техникум в Уссурийске на рефмеханика. Два года отучился, но понял, что это — не его, и ушел в армию.
Служил в Амурской области в Сковородино. Пока служил срочную, шесть раз писал рапорт, чтобы защищать границы России в Чечне, но ни один из них не прошел. И когда до дембеля оставалась неделя, ему предложили подписать контракт на службу в Таджикистане. Бывший начальник учебки Владимир Деревянко собирал ОГСР (отдельную группу специальной разведки), и он взял тех, кто хорошо себя проявил на его поприще. В сформированной роте было 15 человек.
Сначала ребят учили подрывному делу и тактике ведения разведки на Хабаровском полигоне. Также им рассказывали про страну, ее обычаи, о сложившейся политической обстановке, знакомили с мусульманской культурой и учили, как вести себя с местными жителями Таджикистана.
— Наша группа, — вспоминает Евгений, — обслуживала четыре заставы. Мы охраняли всю эту территорию, находясь в горах и курсируя между заставами. Перед нами была поставлена задача — предотвратить переход караванов с наркотиками, состоящих из носильщиков груза и их охраны, из Афганистана в Таджикистан. Эти наркотики должны были попасть к перекупщикам в Таджикистан, а от них — во все страны мира, в том числе и в Россию. Мы перекрывали этот поток.
Чтобы доставить груз, наркокурьерам нужно было перейти реку Пяндж, которая находится на границе. Данные о планируемом переходе каравана разведчики получали от наблюдателей, и по этим данным отряд ориентировался и делал засаду. Таким образом за полгода их группа ликвидировала десять крупных караванов.
В отделении Евгений был пулеметчиком. По горам на себе носил пулемет, пять лент с патронами плюс недельный запас еды. В школе в составе сборной района по футболу он объездил все Приморье, и спортивная закалка помогала ему выдерживать большие нагрузки в горах.
В начале его службы в составе ОГСР у него был помощник пулеметчика – боец родом из Москвы, который срочную отслужил в военном оркестре. В первой же засаде он закатил истерику, плакал, что пулеметчиков убивают первыми, а он не хочет умирать. Евгений тогда отправил его к командиру, а сам окопался, подготовил позицию и расстелил ленты. Бой тогда он провел без помощника.
— Я был молодой и большого страха не испытывал, о смерти не думал, — говорит Евгений, — а этого москвича я потом после одного из боев тащил на себе раненого до самой погранзаставы.
После армии Женя вернулся в родное село. Женился. У него — дочь и сын. В этом году они с женой отмечают круглую дату — 20-летие супружеской жизни.
После армии Евгений работал судебным приставом по ОУПДС, потом — пожарным.
В 2007 году перед Днем Победы Евгению пришло приглашение посетить мероприятие в СДК «Дружба», посвященное ВООВ «Боевое братство». Там его ознакомили с деятельностью организации, основное направление которой — воспитание патриотизма у подрастающего поколения. Члены братства проводили в школах «Уроки мужества», рассказывали школьникам о своем боевом опыте, о воинском долге перед Родиной, о солдатской чести и взаимовыручке, помогали в развитии спорта в районе. Евгений с удовольствием присоединился к «Боевому братству». Жизнь потекла своим чередом.
— В зону СВО я поехал, потому что посчитал это своим долгом, — рассказывает Евгений, — там живут такие же люди, как и мы, которые стали жертвой пронацистски настроенной власти. Боевой опыт у меня есть, и я могу спасти молодых, неопытных пацанов от участия в войне, помочь тем, кто оружие держал только на присяге.
В зону проведения СВО ушел и Валерий, руководитель нашего местного отделения «Боевого братства».
Мне только ленивый не задавал вопрос: «Зачем тебе это? У тебя же бронь». Да, у меня была возможность остаться дома, продолжать бороться с огнем в качестве пожарного, но я не смог. У меня внутри было одно стремление — надо ехать, я там нужен.
Война – это не компьютерные игры, в которых можно купить еще одну жизнь — это, в первую очередь, умение выживать в экстремальных условиях, это тактика и стратегия, и главное – это товарищество и взаимовыручка. И это не для «зеленых» пацанов.
Я воспитан в советское время, вырос на фильмах о войне, на подвигах наших дедов и прадедов, поэтому и не смог спокойно сидеть за «броней».
19 октября 2022 года, дождавшись окончания учебы по профессиональной подготовке личного состава пожарной охраны, Евгений записался добровольцем в СВО, а 30 декабря после обучения на полигоне прибыл в ДНР.
— По приезде нам выдали оружие,- вспоминает Евгений, — мы его пристреляли, и нас бросили в бой в Запорожской области. Мы заняли свои позиции – окопы и разбитые дома, внутри которых выкопаны блиндажи. В блиндажах мы жили, в окопах воевали. Перед нами стояла задача — удержать 700 метров территории, не пропустить противника до прихода основных сил.
Один раз противник пытался прорваться. О том, что на нашем участке готовится прорыв, нас предупредили разведчики. Чтобы было понятно — прорыв осуществляется артиллерийским огнем, следом идут танки и пехота. У нас — только автоматы, гранатометы и пулеметы. Приказ – сдержать любой ценой. Под артиллерийским обстрелом реально страшно, так как все твои мысли заняты одним: «Прилетит – не прилетит? Повезёт – не повезет?». Мы все понимали, что сегодня можем умереть, но оставить позиции даже мысли не возникало. Готовы были биться до последнего патрона. В таком ожидании мы провели несколько часов. Это, наверное, самое сложное для человека — ждать. Потом нам сообщили, что наступления на нашем участке не будет, противник передислоцировался. Мы выдохнули.
Обстрел наших позиций был регулярный. Стреляли в основном ДРГ (диверсионно-разведывательная группа). Они, когда начинала работать наша артиллерия, надевали повязки наших цветов (отличительный знак свой-чужой: белые и красные повязки на руках, иногда — на ногах, использует российская армия, ВСУ – желтые, зеленые или синие – прим. автора), доползали под обстрелом до наших блиндажей, закидывали гранатами и дальше шли по окопам, добивая всех, кто уцелел. Таким образом ВСУ чаще всего делают прорывы на участках. А как разобраться? Отличительные знаки есть, разговаривают по-русски, форма почти не отличается, их и принимают за своих.
Такой случай произошел как раз перед нашим боевым крещением в зоне СВО. Ночью случился прорыв, а утром мы с бойцами под обстрелом выносили тела погибших. Нас хотели бросить туда еще ночью, чтобы сдержать прорыв, но так как мы только приехали и были еще «необстрелянными», то вместо нас послали другой взвод. Когда мы их выносили, то хорошо понимали — на их месте сегодня могли быть мы. Наверное, поэтому после того, как нам сообщили, что в нашем направлении готовится наступление, каждый из нас принял для себя решение – стоять до конца.
Сегодня «Бизон» снова — в окопах на передовой, таково его решение.
Истинная сущность человека проявляется только в самых экстремальных ситуациях, перед лицом опасности. В эти моменты и приходит время личных поступков. Личного мужества.
А нам, ожидающим возвращения домой наших сыновей, братьев, мужей и отцов остается молиться Богородице и всем святым, чтобы они укрыли наших родных от пуль, уберегли от смерти и они вернулись к нам «со щитом».
Анжела ШАМОВА
